«Спать хочется» у вас первая анимационная работа. Как пришла идея сделать эту историю именно как мультипликацию?
Я пришел к Сергею Михайловичу Сельянову с замыслом полнометражного анимационного фильма. Это был большой авторский проект – тогда это казалось чем-то совсем невероятным, неподъемным. Для меня в итоге вход в анимацию произошел чуть позже, потому что я занимался полнометражным кино все это время, но мысли меня все равно не оставляли. Мало того, у меня написаны сценарии полнометражных анимационных картин – одной истории уже где-то пятнадцать лет, второй – восемь, и третьей, сериалу, который мы сейчас начинаем понемногу запускать, – года два.
Нынешняя попытка случилась именно сейчас, потому что я нашел своих единомышленников, соавторов, продюсеров в лице студии «Паровоз»: Антона Сметанкина и Яны Галстуховой-Сметанкиной. Они, зная мои стиль и почерк, встретили меня с пониманием – и я сделал этот фильм так, как хотел. Почему эта история именно анимация. Я хотел экранизировать рассказ Чехова, в котором есть убийство одного ребенка другим. Был момент, когда я практически созрел снять его, даже говорил с Женей Гришковцом, чтобы он сыграл этого страшного хозяина. Но в итоге я понял, что убийство грудных детей в кадре – это дурной вкус. А анимация – условный мир, где ты можешь получить передозировку от эмоций, может быть, даже, больнее, сильнее и с последствиями для психики. Мне показалось, что это единственный формат, в котором я могу говорить о своих травмах.
Продолжая про разницу форматов и подходов: я прочитал на сайте студии «Паровоз», где есть страница «Спать хочется», вашу реплику. Вы говорите, что в анимации многое основывается на делегировании. Насколько это похоже на то, что вы делали в развлекательном кино с большим количеством компьютерной графики? Или это абсолютно новый опыт?
Это более ответственная вещь – делегирование. Форма работы, которая для меня абсолютно приемлема, – это когда я контролирую все, от композиции до внутрикадрового монтажа. Я не могу работать, если предложено не так, как я вижу. Поэтому я знал, что должен дать точный материал аниматорам. Если в кино игровом ты можешь сказать: «Давай сделаем еще один дубль», то в анимации так не получится. Это бешеный экзамен: ты делаешь раскадровки, и там точно пять сантиметров от края кадра, два от рамки. Требуется особый ритм. Для этого фильма я снимал себя, ребят, которые создавали со мной этот фильм, – они там модели, статисты, актеры.
Это гораздо сложнее, чем игровое кино. Надо сначала найти художника-постановщика и режиссера, который делает аниматику, – и они должны понимать, что тебе нужно. На этом проекте собралась очень крутая команда. При этом художник-постановщик – дебютант, и он был один из двадцати пяти, которые делали абсолютно все скетчи. Если говорить про компьютерную графику, то там тоже «шаг влево, шаг вправо – расстрел». Игровое кино абсолютно свободно в сравнении с анимацией!
Возвращаясь к вашим различным ипостасям: режиссера документального кино, игрового, а теперь еще и анимационного: какова для вас разница подходов к режиссуре в этих разных направлениях? И есть ли у них вообще что-то общее?
Эти все способы диалога с миром – дико контрастные. Кстати, о Выборге – это один из моих первых фестивалей, где я вообще побывал. Фестивали вообще очень важны. Вот ты учился, начал снимать кино, попадаешь на фестиваль. В моем случае это был Лейпциг. Там ты встречаешь людей, которые, как правило, собираются вечерами: аниматоры, документалисты, игровики. Это примерно как панки, хиппи и рэперы – разные люди, почти как разные нации, иной тип мышления, существования, даже речь какая-то другая. Аниматоры знают, что такое иной мир, параллельный, и они в нем живут. Потом я увидел режиссеров игрового кино – это люди, которые мыслят своими категориями. А у документалистов нет грани между тобой и реальным миром, ты пытаешься найти невидимый тоннель к человеку, как бы это банально ни звучало. Если он тебе не откроется, то фильма не будет.
А у вас самого не было амбиции вернуться в документальное кино, или вы уже плотно укоренились в игровом?
Я сейчас делаю документальный фильм. Он уже снимается. Пока не могу сказать, о чем картина, это секрет. Тут дело не в амбициях. Ты живешь и не можешь пройти мимо какого-то явления, оно тебя захватывает понемногу, и ты понимаешь, что не имеешь права бросать, потому что эта вещь тебя разъедает. Как кислота.
Никита Третьяк
