С чего начался этот проект – с вашего желания показать женщин в футболе или с намерения рассказать о борьбе дагестанских женщин за свои права?
Мне интересно снимать о женщинах, рассказывать их истории. Не только потому, что в последние годы это актуально, востребовано и в хорошем смысле модно, но и потому, что проблемам, связанным с женскими правами, на мой взгляд, до сих пор уделяется недостаточно внимания. Часто героини моих фильмов – яркие женщины, которые активно себя проявляют: это основательница детского хосписа «Дом с маяком» Лида Мониава, трудовые мигрантки, восточные жены. Не то чтобы я как-то специально искал их, они как-то сами собой попадали в поле моего зрения.
Про футболисток мне рассказала продюсер фильма Екатерина Строганова. Она прочла в дагестанской газете заметку про Эльмиру Ибрагимову, главного тренера команды и популяризатора женского футбола в республике. Мы съездили в Махачкалу и убедились: про это нужно снимать.
Героини вашего фильма бросают вызов традициям, но обо всех стереотипах – бегать неприлично для девушки, место женщины дома – они же сами и говорят. Не мужчины. Означает ли это, что в традиционных обществах именно женщины, а не мужчины в большей степени являются сторонниками консервативных взглядов?
Все девушки в фильме, большей частью – довольно юные, воспитывались в патриархальной среде. И они транслируют то, что им с детства говорили мамы, бабушки, папы. И, даже бросая вызов этим устоям, они боятся совсем их отринуть. Во-первых, их этому учили, а во-вторых, им все-таки предстоит жить в этой среде. Поэтому и в интервью на камеру, и в межличностном общении они осторожничали. Они говорили, что хотят играть в футбол, хотят изменений, больше прав, но при этом понимают, что есть и традиции. Они существуют в этой дуальности.
Почему вы не дали слово мужчинам? Их вообще мало в фильме, да и те гоняют с девчонками мяч.
Изначально мы вообще хотели обойтись без мужчин, показать только женский мир, в котором живут героини. Конечно, у всех них есть папы, мужья, братья, но они остаются за пределами футбольного увлечения. А потом как-то естественным образом в фильме появились мужчины – имам и брат Эльмиры. Мы хотели снять еще нескольких, но нам не удалось сделать это по техническим причинам.
В Дагестане женщины играют в волейбол, баскетбол – и это никого не удивляет. Как думаете, почему такое внимание и такое отношение к футболу?
Это тоже вопрос стереотипа. Женский футбол есть, но его популярность во всем мире мала. Поэтому мы видим во дворе исключительно мальчишек, гоняющих мяч, и не можем представить себе на футбольном поле девушек. На подсознательном уровне в футболе чувствуется маскулинная составляющая.
Можно ли говорить о том, что женскому футболу присущи феминистические настроения?
Мне кажется, да. Так или иначе у нас в разговорах с героинями это звучит. Футбол – один из примеров того, как девушка может заявить о своем желании бороться за равные права с мужчинами. Одна из героинь фильма, Хас, рассказывает, как скрывала от мамы свое увлечение футболом. В ее семье считают, что важно получить образование, причем не абы какое – скажем, театральное, а непременно приличное – медицинское или что-то вроде того. А Хас не хочет. Но ее мнения никто не спрашивает. И футбол для нее – это некий символ того, что она может сделать то, что ей хочется, что ей по-настоящему нравится, пусть это и не принимается окружающими.
Сложно не обратить внимание на то, как Хас в фильме меняет прическу. Вы долго наблюдали за героинями или приезжали в Дагестан несколько раз?
Съемки проходили в 2022 году, с конца зимы – начала весны и до глубокой осени. За это время у нас были четыре экспедиции в Дагестан по несколько съемочных дней каждая. Конечно, мне как режиссеру хотелось бы провести с героинями больше времени. Однако проект Киностудии им. М. Горького при поддержке Минкультуры России был регламентирован по деньгам и срокам. Иначе я с удовольствием «пожил» бы со своими героинями еще полгода или год. Уверен, что за это время одна из них обязательно бы вышла замуж или родила. В общем, как того и требует документальный сюжет. Собственно, качество документального фильма часто прямо пропорционально времени, потраченному на его съемки.
Что вы смотрели перед началом работы для вдохновения? Может, «Играй, как Бекхэм» или «Футбол в хиджабах»?
«Футбол в хиджабах» смотрел. А еще – фильм моей коллеги и хорошей знакомой Насти Тарасовой «Ты же девочка» про женский футбол на Северном Кавказе.
У фильма хлесткое название «Бей первой!» – не зная сюжета, можно подумать, что картина – о бойцах ММА. Как оно появилось и были ли другие варианты?
Название я придумал, как это часто у меня бывает, во время работы над финальной версией монтажа. Еще у меня была мысль назвать фильм просто «Девочки», но этот вариант, конечно, менее эффектный. Хотя все эти футболистки по состоянию души – девочки. Даже Ашура, которая уже молодая бабушка. Посмотрите на ее горящие глаза, когда она выходит на поле и носится за мячом, – девчонка!
Помимо картин о женщинах у вас есть серия фильмов об истории моды и о костюмах в кино. Чем привлекла вас эта тематика?
Фильмы о костюмах с участием историка моды Александра Васильева мне предложила снять студия, и я с радостью откликнулся. Оба этих фильма не столько о кино, сколько о моде разных эпох и талантах людей, которые готовят костюмы, неделями расшивают камзолы или платья. Я считаю очень важным рассказывать об этих людях. Как и о российских дизайнерах, работающих с национальными традициями. Они стали героями сериала «Кому на Руси шить хорошо». Это очень успешный проект, на днях мы начали съемки второго сезона.
В интервью нашему изданию Евгений Григорьев отметил тенденцию к гламуризации дока – все больше авторов снимают безопасные истории про прошлое, а не про современность. Эти проекты о моде и костюмах говорят о том, что вы тоже чувствуете этот тренд.
Мне не очень нравится слово «гламуризация», оно ассоциируется у меня с гламурными нулевыми, которые мы пережили. Но в целом я с этим тезисом согласен: вопрос про безопасность прошлого и опасность настоящего, безусловно, присутствует. В нынешней ситуации ты не про все можешь снимать, и все это понимают. В этом смысле обращение к прошлому более безопасно. Тем не менее, на актуальные темы тоже можно снимать. Я был на показе дипломных работ во ВГИКе, и видел там фильм-портрет о человеке, который вернулся из зоны боевых действий и пытается жить. Это совершенно безоценочное кино. И это тоже мастерство – найти грань безоценочного, холодного взгляда на происходящее.
Если говорить обо мне, то я хочу, чтобы наше нынешнее время вошло в историю не только трагическими эпизодами. Россия – большая, мультикультурная страна, здесь много талантов. Поэтому проект о дизайнерах очень важен для меня – я хочу рассказывать об этих молодых ребятах, которые стремятся оставить после себя что-то прекрасное.
Многие из ваших работ доступны на стримингах. Есть мнение, что платформы задают моду на документальное кино, но вместе с тем оказывают определенное влияние на режиссеров – им приходится учитывать, как пользователь потребляет контент, подстраиваться под формат и эстетику стримингов. Вы уже снимаете свои фильмы в расчете на них?
Это большое счастье, что появилась возможность смотреть документальное кино. Лет пять назад Netflix стал активно снимать док, позже неигровые фильмы появились и на других стримингах, и я заметил, как люди начали смотреть их, обсуждать. До этого же были только спецпоказы в кинотеатрах, в этом была какая-то узость и, может, немножко элитарность. Сейчас док все более доступен, это очень классно, и в этом заслуга стриминговых платформ.
Сказать, что я ориентируюсь на них в своей работе, не могу. Мы, слава богу, ушли от эфирного телевидения, где была четкая аудитория канала. Понятно, что у каждой платформы есть своя аудитория, но она гораздо шире. Поэтому, мне кажется, держать в уме стриминги необязательно. Во всяком случае, я позволяю себе роскошь вообще не думать о них. Я просто снимаю так, как мне хочется, нравится и как у меня получается. А то, что есть отклик аудитории, что после платформы приобретают мои фильмы, это здорово.
И последний вопрос: вы сами в футбол играете?
(Смеется.) Я бесконечно далек от спорта. Лишь пару лет назад я начал учиться плавать – понял, что входить в 40-летие человеком, который не умеет этого делать, странно, и пошел в бассейн. Это мое максимальное приближение к спорту. В футбол не играю и не особо им интересуюсь – могу разве что пойти с друзьями в бар и за компанию посмотреть какой-нибудь матч. Но, думаю, в этом – моя сильная сторона. Классно, когда про спорт снимает человек, от него далекий: он может посмотреть на тему шире и глубже, а непосредственно спортивную составляющую оставить за скобками. Про нее пусть рассказывают спортивные журналисты. А меня интересуют истории людей, их судьбы.
Михаил Володин
