— Как представитель сценарного цеха, вы отмечаете кризис контента и кинопроизводства, о котором сейчас многие говорят. Или это скорее часть движения спирали, очередной виток развития индустрии?

— Ситуация, которая складывалась в последние года-три, была не совсем здоровой. Мы наблюдали перегрев рынка. Многочисленными запусками онлайн-платформы пытались набрать аудиторию, оттянуть ее у конкурентов. Фактически все можно было запустить в производство – брали, в том числе, недоработанные истории. Можно было, не продав заявку на одной платформе, тут же пристроить ее на другую.

Сейчас градус спал, рынок стал возвращаться к точке нормальности. Завышенные гонорары понизятся, мы вернемся к ситуации трехлетней давности. Ничего страшного в этом нет, никакой паники я не чувствую, ни о каком кризисе, на мой взгляд, говорить не приходится.

— Не пойдет ли в таком случае индустрия путем удешевления и самих проектов?

— Я бы не стал связывать бюджет и качество материала. Зачастую из ограничений рождается лучшее качество. Вот вам простой и понятный пример: телеиндустрия сериалов в Израиле, которая сейчас входит в топ-5 в мире. Она развивалась в условиях ограничения рынка: бюджеты были копеечные, и продюсерам приходилось «вылезать» за счет хороших сценариев. А сценаристы исходили из того, что бюджетный план будущей картины таков: действие всего проекта разворачивается в пределах одной комнаты, там стоят диван и кресло.

Поэтому мне кажется, что нельзя проводить четкую параллель между качеством и бюджетом. Я не ратую за ограничения, но они, как правило, отсеивают случайных людей и заставляют, во-первых, более трезво взглянуть на ситуацию в индустрии в целом, во-вторых – больше работать. Да, сейчас трудно продать то, что два года назад уходило влет. Приходится больше стараться, трудиться.

— Вы работаете на высокобюджетных полных метрах, при этом пишете сериалы, те же проекты с Душаном Глигоровым. Насколько по-разному, в плане ремесла и настроя, вы подходите к созданию кино для проката и к сериалам для платформ?

— Когда мы делаем сериал с Душаном или Юрой Быковым, то это вполне сопоставимые с полным метром цифры. Но сериал — это немного другой нарратив. Если ты делаешь полнометражное кино, ты ориентируешься на зрителя мультиплекса и в большей степени зависишь от зрелища. В продукции телеформата получается наладить чуть более доверительный, более искренний диалог со зрителем. Если мне скажут: выбирай, писать только полные метры или только сериалы, — я не смогу. И тот, и другой опыт мне крайне дороги, они взаимообогащают друг друга. Нельзя сказать, что лучше или хуже. Это просто разные тональности.

— А чисто производственно сам подход к написанию сценария как-то отличается?
— Если в сериале я могу дать себе идти во тьме, то кино — это работа по четко выстроенному, согласованному, утвержденному сюжетному плану. Ты приходишь к сценарию полного метра, когда у тебя на руках уже подробная карта действий — 30-ти страничный аутлайн истории, остается только развить его диалогами. А сериал — это всегда игра ума и вдохновения. Ты не знаешь, куда поведет тебя сюжет. Сценарий кино — более тоталитарный, каждая деталь должна работать на идею, на развитие персонажа и сюжета. Сериал разрешает уйти от этой жесткой детерминированности и делать то, что в большом кино ты бы себе вряд ли позволил.

— Вы очень плодовитый автор, работаете параллельно над несколькими проектами. Как вам удается поддерживать рабочую форму, ритм. В чем ваш секрет?

— Секрет — это длинный рабочий день, отсутствие выходных и отпусков. Нужно приучить себя писать ежедневно, тренировать усидчивость. Лет десять-пятнадцать назад я мог разрешить себе не работать, потому что не работается. Но вот ты пропускаешь день, пропускаешь второй, а на третий — работаешь хуже. Я вывел для себя железное правило, которое служит мне уже много лет: «ты должен писать». Даже если ты плохо пишешь, из пяти написанных тобой страниц одна позволит тебе удержаться. Сценаристика – как спорт. Чтобы оставаться в форме, ты должен постоянно тренироваться, только вместо тренировок – процесс написания. Каждый день четыре-пять часов проводить за письменным столом – других рецептов нет.

— А как же выгорание?
— Я не могу себе позволить выгорание. Я бы с радостью выгорел, уехал бы в ретрит, любоваться на сопки и туманные рассветы. Выгорание преследует постоянно, но ему не надо поддаваться, а надо работать. Возможно, это как-то в дальнейшем отзовется, но пока мне кажется, что я вошел в определенный ритм, который позволяет мне держаться на плаву.

— Есть ли у вас какие-то особые ожидания от «Окна в Европу»? Как вы вообще воспринимаете фестивали, насколько это ваша стихия?
— Фестивали — это совершенно не мое. У меня нет особых ожиданий, я ни разу не был в Выборге и еду туда впервые. На фоне стремительного увеличения кинофестивалей «Окно в Европу» меня привлек тем, что это фестиваль с традицией. Выборг — смотр актуального кино, но вот уже четвертый десяток лет, как он проводится. У фестиваля есть имя, имидж.

Мне очень хочется посмотреть программу. Одно дело смотреть кино для себя, когда ты можешь поставить на паузу и выйти. Совсем другое — когда ты прикован к креслу и иногда даже против своей воли оказываешься пленником двухчасового волшебства на белой простыне экрана. Я очень люблю смотреть кино, смотреть его в кинотеатре, смотреть отечественное. Я растворяюсь в этом процессе. Для меня этот опыт, сравнимый с детскими воспоминаниями.

Беседовал Никита Третьяк