Известный сценарист – о дружбе с Арменом Медведевым, который повлиял на его кинематографическую судьбу.
Армен Николаевич Медведев был чиновником, но он был единственным руководителем министерства – кинематографистом. Когда он пришел в Госкино после работы в журнале «Искусство кино», на каком-то совещании, выступая, я сказал: «Теперь у нас Госкино с человеческим лицом». Он свое лицо сохранял всегда. Я помню его с незапамятных времен – мы учились вместе во ВГИКе, он был старше меня на два курса, он набора 1955 года, я – 1957-го. Я его помню: красивый аккуратный молодой человек, к которому все очень хорошо относились.
Всю жизнь нас с Арменом Медведевым сопровождали отношения, которые никогда не зависели от его или моего положения. Когда он пришел на пост главного редактора Госкино, это его продвижение переломило мою жизнь в кинематографе. Перед этим у меня был период чрезвычайно тяжелый. Пять моих сценариев были забракованы. После выхода картины «26 дней из жизни Достоевского» наступил полный провал – ничего не принималось. Например, картина «Роль» Константина Лопушанского, вышедшая уже в XXI веке, была снята по моему сценарию, написанному давно. Я сидел в абсолютно отчаянном положении, с женой, с дочкой, с котом и даже с черепахой. И вот когда пришел Армен, к счастью, моя жизнь изменилась. И первой картиной, которую я сделал после этого рокового перерыва, стала «Плата за проезд». За то, что она произошла, я обязан Армену.
Иногда я «использовал» его! Использовал наши дружеские отношения. Когда Лиду Боброву, ныне известного кинорежиссера, не принимали на курсы, я позвонил Армену, и ее взяли. Он делал много добра, был хорошим человеком, товарищем, собутыльником. Он все понимал и был наш человек, несмотря на все изменения в его карьере. Это такая редкость в нашем кинематографе. При этом он не был белой вороной, не был одиозным – был на своем месте. Я пришел к нему, когда тяжело болел Илюша Авербах. Илья очень хотел сделать «Белую гвардию», у него был сценарий. Я, не говоря Илье, сам, по своей воле, пришел в кабинет к Армену с просьбой о постановке этого сценария. И он откликнулся, но было слишком поздно.
Армен был неординарным человеком, что редкость на тусклом фоне наших начальников: остроумный с потрясающей памятью. Он всегда помнил какие-то спектакли, каких-то актеров. Я помню, как однажды мы сидели с ним и Роланом Быковым в баре. И они, оба обладатели невероятной памяти, состязались, кто помнит больше постановок и имен. Это не просто свойство мускулов ума, а показатель фантастической заинтересованности в своем деле, в кино. Это был период человеческого лица в кино. Когда он ушел из министерства и работал в фонде Ролана Быкова, все равно до последнего момента старался людям помогать. Он был ярким человеком, таким и останется в памяти – это большая редкость для любого руководителя.
Я был у Армена за несколько часов до смерти. Было видно, что ему плохо. Я не знал, как себя вести. И я понял, что надо оставить его одного. Я собрался уходить, а он из простыни резко вынул руку, чтобы попрощаться со мной, и крепко пожал мою – крепко по-мужски. Он вложил в это рукопожатие определенный смысл, который навсегда останется с нами.
Фото: Геннадий Авраменко
