В мае вы получали награды за свои фильмы «Непослушники» и «Мужчина и женщина», в июне оценивали сериалы на фестивале «Пилот», теперь возглавляете жюри конкурса игрового кино в Выборге. Справедливо ли сказать, что вы живете от фестиваля до фестиваля?
Пожалуй, да. Мне важно не потерять живое дыхание кино, видеть то, что снимают другие. Чтобы пойти в кино, нужно четыре часа, а у меня совершенно нет свободного времени. На фестивале же я могу посмотреть концентрированно все, что выходит. Но я езжу на киносмотры исключительно между съемками.
Кажется, вас несложно уговорить войти в состав жюри. Что может помешать, помимо занятости над собственными проектами?
Зависит от фестиваля, но больше от моего времени. Обычно я одновременно снимаю несколько проектов, поэтому очень сложно найти свободный отрезок времени. Мне предложили поехать на фестиваль в сентябре, но я отказался — буду занят на съемках. А с Выборгом все совпало, чему я очень рад. Долгое время «Окно в Европу» считался вторым фестивалем после «Кинотавра», но мне всегда нравилось приезжать в Выборг. Здесь не было и нет пляжной вакханалии, зато есть предельная концентрация на кинопроизводстве. Я бывал в Выборге как участник конкурса, как член жюри, а теперь приехал как председатель жюри игрового конкурса
Вы оценивали конкурсантов «Окна в Европу» в 2015 году и тогда на пресс-конференции произнесли такую фразу: «Я понимаю, что я могу сколько угодно снимать бескомпромиссное кино, и у него будет 5—10 копий, а есть зритель, который уходит со слезами на глазах после отвратительного фильма. Возникает вопрос: «Может, мне надо поменяться и подвигаться в сторону зрителей?» Ваши проекты последних трех-четырех лет свидетельствуют о том, что вы успешно сделали этот шаг.
Ого! Если я сказал такое в 2015 году, значит, эта проблема мучила меня уже тогда. Во время пандемии я понял, что не хочу больше снимать только для критиков и фестивалей: мне интересно работать для массового зрителя. Неожиданно сейчас вернуться к этой цитате, но слова абсолютно справедливые.
Примерно в то же время вы сетовали, что ваши проекты заморозили телеканалы: сериал о советских диссидентах «Заступники» сняли с эфира, а сериал о шахтерах «Уголь» положили на полку. Было ли это решающей мотивацией обратиться к комедийному жанру?
К трагикомедийному — у меня же не чистые комедии, можно и посмеяться, и поплакать. Именно история с сериалами меня и сподвигла на смену направления. В какой-то момент сразу четыре моих сериала осели на полках телеканалов и выходили с большой задержкой. Например, «Петр Лещенко. Все, что было…» вышел только через пять лет. Меня это категорически не устраивало, потому что для меня важна обратная реакция зрителей.
Какие-то из ваших работ еще пылятся на телеканалах в ожидании лучших времен?
Сериал «Огонь для Олимпиады» с Евгением Ткачуком в главной роли. Сериал «Уголь» в итоге показали на платформе.
Давайте поговорим о действительности. Как за последние пару лет изменились российские кинофестивали и фестивальное кино?
Фестивали по большому счету не изменились, а исчезли. Появились табуированные темы, которые стали вне закона реально. Теперь в кино преобладают сказки или тема семейных отношений. Я не люблю сказки, а вот небольшие, камерные человеческие истории для меня — выход. Правда, на такие истории практически не ходит зритель, но зато это большой материал для фестивальных режиссеров. Я ожидаю появление новых имен, молодых талантов, потому что сейчас запуститься с проектом намного проще.
Насколько изменилась ситуация с финансированием кинопроизводства?
Она улучшилась. Ушли зарубежные мейджоры. В то же время появились российские институции, которые выделяют деньги на съемки, чтобы отечественное кино компенсировало дефицит голливудского.
Вы говорите про безвозвратные деньги, но сами являетесь противником того, чтобы снимать на них коммерческое кино.
Я за последние три года снял шесть фильмов. Из них только один был профинансирован Министерством культуры России. Остальные я снял на деньги частных инвесторов, и все эти фильмы окупились благодаря прокату и стриминговым платформам.
Герой вашей картины «Конец фильма», режиссер, уставший снимать посредственное кино, кричит: «Мне нужны новые впечатления, новые миры». Для вас, несмотря на очевидное сходство с персонажем, но учитывая шесть фильмов за три года, эта проблема не стоит?
Это поворотный фильм в моей карьере. На тот момент, когда он снимался, у меня не было коммерческих проектов. Я должен был высказаться. А всякий раз, когда я чувствую потребность высказаться, у меня рождается сценарий. Так что у меня нет проблем с поиском историй. Просто они появляются, когда «болит».
Насколько вы склонны считать комедию «Непослушник», историю блогера, который устроил пранк в церкви, социально значимым кино на фоне частых новостей на тему оскорбления чувств верующих?
Это кино про исправление. Это история взросления, поэтому первостепенно в нем — не контекст, а то, что происходит с героем. Прежде чем выпускать этот фильм на экран, мы показали его представителям РПЦ. С ужасом ждали, что нас проклянут, но нас похвалили. Все зависит от интонации. Мы не хотели оскорблять ничьих чувств.
Если бы, как вы говорите, вас прокляли, фильм лег бы на полку?
Ну да.
Рискованно.
На самом деле, не очень. Мой старший брат служит в церкви, и он был нашим консультантом на этом фильме.
Сюжеты ваших последних комедий («Идеальная семья», «Дикая», «Без памяти», «Культурный комедия») основаны на анекдотических ситуациях. За это журналисты сравнили вас с Вуди Алленом. Но в фильмах классика всегда есть узнаваемые штрихи: красиво показан город, звучит джаз, часто попахивает криминалом. Есть что-то, что объединяет ваши фильмы?
В моих историях всегда прослеживается ирония по отношению к происходящему. Но ни в коем случае не сарказм. А еще я стараюсь быть интересным рассказчиком, рассказывать про истории, которые чувствую сам.
Вопрос как раз об этом. Вы как-то сказали, что на премьерах своих авторских фильмов не заходите в зал: неловко. Что во время показа «Мужчины и женщины», а это авторский фильм, заставляет вас ждать за дверью?
Не неловко, а немного стыдно. За свою откровенность. Многие считают, что этот фильм — про любовь. А на самом деле он про отсутствие любви, про одиночество. У меня был период, когда я чувствовал себя одиноким. И, снимая кино об этом, я раскрываю душу. Хотя по натуре интроверт. Вот за это мне стыдно. Видимо, так воспитан.
В этом году в Выборге покажут фильмы о детях «Лгунью» и «Подростки. Первая любовь». У вас в «Мужчине и женщине» есть история любви школьницы к однокласснику, героиня комедии «Обе две» — 14-летняя девчонка. Что важно знать и какими качествами нужно обладать режиссеру, чтобы снимать подростков?
Поскольку у меня дети — подростки, я проживаю эти истории прямо сейчас. Вспомнить себя, каким ты был, и показать это — так не работает. Реальность сегодня другая. Но у меня перед глазами происходят те самые вещи, которые попадают на экран.
Вы недавно сказали: «Я слишком много смотрю большого кино, чтобы удивляться». Вам не стало скучно?
Совсем нет.
Чего вы ждете от Выборга?
Я жду удивления. И хорошего кино. Здесь для меня один критерий: когда ты смотришь хорошее кино, ты забываешь, что это кино. И мне сейчас очень важно найти такое кино. Поскольку у меня впереди большой проект, мне нужно набраться творческой ревности, творческой злости и вдохновения.
Михаил Володин
