Я тебя включу — и полетели: что думают аниматоры о нейросетях и коммерции
15.08.2024
Ксения Васильева, «Свадебное платье бабушки»:
Это просто другой жанр на широкую аудиторию. Я сама воспитана на авторском кино, и мне часто коммерческое и простое — скучно. Понятная история тоже не всегда всем понятна. Я считаю, что и то и другое должно существовать и у человека должен быть выбор - что смотреть. Из авторского кино мне тоже не все нравится, а что-то заставляет очень глубоко сопереживать и будит мысль, вдохновляет. Это все очень индивидуально.
Дарья Столбецова, «Чаинка»:
Я считаю, что авторская анимация питает коммерческую идейно и визуально, а коммерческая в ответ обеспечивает авторскую финансово и технологически. В идеале, по моему мнению, они должны равноправно сосуществовать и поддерживаться зрителями. Конкретно мое творческое кредо —это попытка порадовать зрителя чистой и понятной эмоцией, я не гонюсь вызывать бурю противоречивых чувств.
Евгения Ковязина, «Мальчик из Талого Щелья»:
Насчет уровня популярности современной авторской анимации, я считаю, что она находит свою аудиторию. Например, в Екатеринбурге на показах я всегда вижу довольно много зрителей. Мне кажется важным доступно и понятно рассказать историю, зрителями которой станут дети.
Матвей Лашко, «Руслан и Людмила»:
Для меня современная российская анимация — это ещё и постоянный поток очень интересных, свежих в своих идеях и исполнении короткометражных авторских фильмов, которые, по-моему, необходимы для просмотра, чтобы понимать состояние и настроения отечественной анимационной сферы. Что касается моего подхода, я стараюсь находить золотую середину: кино может одновременно быть захватывающим, держать внимание широкого диапазона разных зрителей и при этом затрагивать глубокие и важные темы, которые небезразличны автору, а с правильной подачей близки и смотрящему. Трудно ли этого добиться? Да, но когда что-либо хорошее и стоящее делалось без усилий? Мне кажется, если у авторов фильма действительно стоит задача тронуть струны души зрителя, а не просто заработать, то это весьма реализуемо.
Мария Одинцова, «Урод»:
Я большой любитель российской авторской анимации, и мне, безусловно, нравится наблюдать за тенденциями ее развития в России: хорошая поддержка в виде государственных грантов, внимание к дебютантам, открытие новых анимационных фестивалей в самых разных городах. На этом фоне отечественная коммерческая анимационная отрасль несколько проигрывает. Хотелось бы видеть в кинотеатрах и на различных платформах более осознанный продукт, способный говорить не только с детьми, но и со взрослой аудиторией. Надеюсь, в ближайшее время наша индустрия придет к этим результатам. Я считаю, что умение как можно более визуально интересно и доступно донести историю, при этом заложить в нее сложные темы и смысл — это и есть мастерство режиссера, и стараюсь показывать это в своих работах.
Юлия Лис, «Сиреневый час»:
Я считаю, что это ни более простой путь, ни благо, привлекающее широкого зрителя. Это просто единственный хороший способ заработать и продолжать выпускать сериалы на полученные с них деньги. Некоторые студии выпускают авторские короткометражные фильмы, но их в разы меньше, чем коммерческих сериалов по той причине, что сериалы больше окупаются, в том числе благодаря продаже сопутствующей продукции. Если найдутся дополнительные источники финансирования и продвижения именно для авторской анимации, то её, безусловно, будет больше в нашей стране. Моё творческое кредо — делать душевные, приятные людям фильмы, которые будут отвлекать от сложных периодов их жизни. Создать тот самый «островок безопасности и спокойствия», где всегда хорошо и уютно.
Анастасия Жакулина, «Ссылка»:
Думаю, это в целом связано с миром потребления. Анимация сейчас находится под влиянием времени и часто становится не искусством, а продуктом. К сожалению. Мое кредо — быть искренней со зрителем.
Мария Резниченко, «Сокровище»:
В наше время массовый зритель — основной источник дохода для кино, потому фильмы, в большинстве своем, простые для понимания, с яркой картинкой, привычным всем сюжетом. Сложные авторские картины, с точки зрения дохода, проигрывают, но они несут в себе понятие искусства и тоже находят зрителя, хоть и не в таком количестве. И массовое, и авторское кино имеют право на существование, у каждого есть свои плюсы и минусы. Так, массовое кино становится доступным благом, но при этом, ступая по простому пути, теряет «автора». Для себя считаю идеалом сочетание в кино понятного доступного сюжета и глубокой философской идеи, а также необычного, но читаемого визуала. Каждый зритель найдет в фильме интересное для себя.
Анна Смирнова, «Кроткая»:
Моё мнение — что это, конечно, более простой путь, но, несомненно, прекрасные авторы и шикарные работы есть везде: и в коммерции, и в авторском кино. Для меня кино прежде всего возможность говорить о сложном, неудобном и трудном для человека, образы и приёмы могут быть и простыми и сложными, главное — нащупать связь с материалом и понять как донести зрителям мысль, которая будет их волновать и занимать.
Анастасия Пантелеева, «Письмо»:
Мне, по долгу профессии, необходимо смотреть море авторской и гору коммерческой анимации. В последнее время начала за собой замечать, что я с лёгкой опаской подхожу к просмотру авторской анимации, потому что велика вероятность наткнуться на очередной депрессивный фильм, который от себя оставит горькое послевкусие и желание вообще больше ничего не смотреть. В коммерческой анимации такое появляется крайне редко. С другой стороны, авторская анимация и правда полна сложными темами, которые не так просто раскрыть на экране, которые требуют особого подхода. Такие темы редко можно найти в коммерческой российской анимации, в первую очередь, потому что такая анимация нацелена на детскую аудиторию. Это несёт с собой массу ограничений, которых у авторской анимации часто нет.
Также я не могу сказать, что коммерциализация анимации — это только попытка сделать всё проще или что она привлекает аудиторию. Это синтез, о котором можно говорить очень долго. Но я лично выступаю за то, чтобы анимация раскрывала даже самые сложные темы таким образом, чтобы это было доступно для понимания зрителю. Кино — это, в первую очередь, зритель, мы не снимаем фильмы, не анимируем мультфильмы просто для того, чтобы положить их в стол. Кино создано для показа. Создано именно для зрителя. Это должен быть тонкий баланс, нельзя всё разжевывать, так же нельзя всё слишком усложнять. Коммерческая анимация часто имеет тенденцию к лишнему упрощению, так же как авторская — к лишнему усложнению. Иногда авторская анимация как будто вообще забывает о зрителе, в этом, я считаю, основная причина спада её популярности. Коммерческой же анимации сейчас остро не хватает отступа от детской аудитории к взрослой. Поднятие более сложных, неоднозначных тем и проблем, присущих взрослому зрителю, дало бы огромный толчок в развитии коммерческой анимации.
Алина Трубачева, «Дядектор»:
Не могу не согласиться с тем, что в настоящее время большую часть анимационной индустрии занимает производство коммерческих проектов. Как мне кажется, сейчас индустрия находится в переходном состоянии, когда анимационные студии стремятся отойти от государственного финансирования и выйти на полную самоокупаемость, что позволит им в дальнейшем создавать независимые проекты — как коммерческие, так и авторские мультфильмы. Стоит отметить также, что для зрителя авторская анимация проходит почти полностью незамеченной, для показа таких мультфильмов существует невероятно мало площадок. Про анимационные фестивали знает очень узкая аудитория зрителей. Было бы замечательно, если бы авторские анимационные фильмы имели возможность выхода на телевидении, как это происходит с теми же любимыми всеми советскими мультфильмами.
Диана Гордеева, «П[р]освещение»:
И коммерческая простота, и авторская сложность одинаково важны. Зависит от зрителя, времени и простой удачи. Сейчас, например, на российском рынке востребованы сказки именно из-за их простоты повествования, посыла и связи с детством. То, что нужно, чтобы расслабится в непростые времена. А иногда необходимо услышать то, что озвучивается нечасто, и во время просмотра у зрителя срывается горькое «как же жизненно»! Лично у меня вызвала подобное «Головоломка 2». Может, именно благодаря финальной развязке в нужное время фильм и собрал столь огромную кассу. А до этого были «Зверополис», «В поисках Дори» и многие другие.
Тем не менее, любое произведение, которое хочет что-то рассказать зрителю, — его надо быть не столько простым/сложным, сколько понятным. При желании зритель увидит глубокий смысл и в табуретке, но ИСТОРИЯ в любом случае должна быть рассказана так понятно, как могут позволить себе автор или коммерческая цель.
Тимофей Скисов, «Вчера мне было 9 лет»:
Конечно, художнику хочется быть понятным. Но в первую очередь мне бы хотелось быть абсолютно искренним. А искренность — она и в выборе темы, техники, в процессе работы. Возможно ли это в современной анимации?
Современная российская анимация — это прежде всего коммерческие франшизы, сериалы. И в сериальной форме можно оставаться искренним и держаться высокого художественного уровня, но лишь в том случае, когда сам замысел изначально имеет какие-то рамки, в которых он должен заявиться, развиться и прийти к завершению. Сериалы же, состоящие из нескончаемого потока серий («След»), свидетельствуют явно о своей развлекательной природе.
Что касается многосерийных фильмов, однажды меня спросили, не хочу ли я снять продолжение своей истории про мальчика. Я ужаснулся. Лично мне кажется, я просто уничтожу ценность фильма (если таковая есть, конечно), сняв его «вторую часть».
Широкий зритель, более лёгкий путь, достаток — соблазны сегодняшнего дня. Разве это есть достойные художника цели? И в своём личном стремлении к ним (которому я сопротивляюсь) я вижу симптомы духовной болезни современного общества, особенно ярко проступившие на теле культуры. Чего мы, собственно, хотим и о чем печемся? Лёгкий путь, собственно, куда? Вышеперечисленное есть лишь лёгкий путь во имя материальной обеспеченности авторов и затыкания дыр телевизионного эфира. Если же задуматься о том, что даем мы зрителю, снабжая его «кинопродуктом», то поймем, что в конце этого «лёгкого пути» обретем полнейший упадок духа, торжество пошлости и недоверие зрителя к автору. Последнее мы обрели уже.
Александр Храмцов, «Ручей, бегущий в горы»:
Я начинал работать в кино, когда анимация, как и игровое кино, снималась на пленку. Для съемки мультипликационной (как тогда называлась анимация) сцены нужен был большой, с целую комнату, съемочный станок. Эта работа выполнялась оператором (профессия, сегодня исчезнувшая). Работа крайне интересная, и люди в ней тоже были невероятные: они сочетали в себе художественное видение и технические навыки, необходимые для работы со светом, камерой и самим станком. Сегодня же создать несложный анимационный фильм можно даже просто с помощью телефона! Это дает свободу! Свободы в виде технологий можно бояться, а можно попробовать научиться это использовать чтобы воплощать свои идеи. Так и с ИИ — это всего лишь технология... Она создает образы на основе уже существующих, и, наверное, в дизайне применение ИИ будет все больше и больше, но Кино для людей может создавать только человек. В Кино для меня наиболее ценны авторский нерв, живая человеческая эмоция, достоверность истории и героев. Ну и, конечно, Идея — то, ради чего вообще всё: пишут, рисуют, снимают. Кино, как и Искусство в целом, должно выводить зрителя из зоны комфортного сна, заставлять встрепенуться, оглядеться вокруг и внутрь себя посмотреть... А технологии — только в помощь.
Ксения Васильева, «Свадебное платье бабушки»:
Я не использую в работе «нейронки», потому что мне всегда проще сделать самой. Однако, на мой взгляд, скоро появится очень много курсов по обучению работе с ними. И, как следствие, появятся специалисты, которые будут в них работать. Это особое мастерство — ими управлять. В работе над сериалами, наверное, без нейросетей не обойтись, а вот авторское короткометражное кино всегда будет сугубо авторским.
Дарья Столбецова, «Чаинка»:
Нейросети не альтернатива человеку, а инструмент. Он определенно внесет — и уже вносит — изменения в индустрию. Это хорошо, значит, не зря каждый художник каждый день учится чему-то новому. В своей работе нейросети я задействую, но не много, и это касается только коммерческих проектов, в авторских пока «нейросетить» повода не было.
Евгения Ковязина, «Мальчик из Талого Щелья»:
В своей работе я не использую нейросети. Мне кажется, в будущем, став удобным инструментом, нейросети не смогут полноценно заменить человека, но будут играть важную роль во многих отраслях. Смогут ли нейросети соперничать с авторами? Разве что они научатся мечтам и чувствам.
Матвей Лашко, «Руслан и Людмила»:
Технология нейросетей сейчас используется в обширном спектре инструментов, и не все они равны по своему потенциалу и ценности. Я считаю, что для генеративных ИИ должны быть выработаны чёткие рамки закона и правила, чтобы обезопасить людей от любой потенциальной опасности, которые эти ИИ несут. Пока что тяжело сказать, насколько эти технологии окажутся полезными именно для авторов произведений искусства, ведь основной дискурс вокруг них на данный момент крутится вокруг вопроса «как можно с этого заработать/как сэкономить». И я до сих пор не видел ни одного примера использования ИИ, который меня бы хоть как-то впечатлил. Всё-таки таким образом невозможно создать что-то новое, а, с художественной точки зрения, пережёванное миллион раз нечто из фрагментов того, что я уже видел, меня не очень интересует. Но не отрицаю, что в каких-то случаях эти технологии всё же могут способствовать творческому процессу при грамотном использовании. Думаю, что для маленькой студии или единоличного автора фильма без доступа к большому бюджету возможность применить нейросеть на одном из этапов производства намного более простительна, чем для огромных компаний, которые стараются сэкономить на работниках, и могут точно себе позволить не заплатить.
Мария Одинцова, «Урод»:
Нейросети — это явление, безусловно, разделившее искусство на эпоху «до» и «после». Было интересно стать свидетелем внедрения новой технологии, начиная с протестов и бойкотов, и заканчивая принятием и обязательным мастер-классом на тему «ИИ» на каждом тематическом мероприятии. Мне пока не удалось применить эту технологию в своей работе, но я не отрицаю такой возможности в будущем. Не стоит воспринимать нейросети как угрозу или соперника, наоборот – эта технология может стать хорошим помощником в работе, упрощая процесс создания анимации, как любое новое программное обеспечение. К тому же, стоит помнить, что нейросеть не работает сама по себе, а только генерирует образы, заданные человеком.
Анастасия Жакулина, «Ссылка»:
Я никогда не использовала нейросети в работе, я скорее динозавр в этом смысле. Заменить людей навряд ли смогут, но наверняка откроют какие-то новые пути.
Мария Резниченко, «Сокровище»:
Для создания мультфильмов нейросети пока не использовала. Думаю, они могли бы быть полезны для каких-то небольших задач — что-то рассчитать, что-то поправить, что-то подсказать. Однако не думаю, что нейросети смогут полностью заменить подлинного автора. Сделать картинку, анимацию, даже целый мультфильм по запросу — да, сделать «красиво» — да. Но всегда будет отсутствовать то, что дано живому существу — это «душа». Нейросеть не способна чувствовать и передавать чувства, а ведь искусство оперирует именно ими. Пока зрителями являются живые люди, будет актуально искусство подлинных авторов.
Анна Смирнова, «Кроткая»:
Я лично не использую нейросети в своём творчестве, я очень внимательно отношусь к всем видам материала, и мне важно контролировать целиком и полностью процесс создания и отвечать за результат. Мне хочется создавать визуальную составляющую от начала и до конца самой. Я думаю, что такие технологии — это только инструмент, и без вводных данных и художника, он не будет полноценен.
Анастасия Пантелеева, «Письмо»:
Не использую нейросети, в основном, потому что не умею ими пользоваться. Хотя считаю, что это огромное подспорье для людей, которые только начали развивать какую-то идею, мультфильма, например, и пришло время для поиска команды. Намного легче найти соратников, когда идея обрела какой-то визуальный образ. Однако я считаю, что нельзя останавливать свой выбор только на том, что предложила нейросеть, она может только подтолкнуть, подкинуть несколько идей, остальное должно создаваться человеком и творческой командой, которая доведёт идею до ума. Просто потому, что за каждым выбором должен лежать смысл. Почему остановились именно на этом дизайне персонажа? Или почему именно в этом месте должен быть музыкальный акцент? На эти вопросы может и должен ответить только человек.
Может ли нейросеть соперничать с людьми? Да, и она уже это делает. Но пока мне доводилось видеть это на примере какой-то отдельной области. Например, многие картины, созданные нейросетью, если быть честной, нравятся мне больше, чем работы некоторых художников. Иногда ей удаётся собрать приятную мелодию. Это ли не соперничество?
Но в такой области, как кино, где собраны все виды искусства, без человека не обойтись. Здесь нейросеть не способна конкурировать с человеком, она может лишь служить помощником. А останется ли так и дальше, покажет только время!
Алина Трубачева, «Дядектор»:
Как мне кажется, нейросеть не сможет когда-либо полностью заменить автора в творческом процессе. Так как большую роль в создании аудиовизуального контента играет персональный человеческий опыт, который перевоплощается в сюжет и образы. В свою очередь, даже если нейросеть будет способна сгенерировать подобные процессы, плоды такого «творчества» не смогут надолго задержать зрительский интерес, так как за ними не будет стоять персоналии, с которой зритель сможет себя ассоциировать и сопереживать. И всё-таки, я считаю, что нейросеть — это отличный инструмент, который в ближайшем будущем сможет избавить авторов то рутинных задач производства. Что сделает путь от идеи до реализации более простым и доступным.
Диана Гордеева, «П[р]освещение»:
Я прохожу курс по изучению нейросети и с рукой на сердце скажу: тоже боялась, но это оказалось бессмысленно. AI, как и любая программа, бесполезна без человека, знающего толк в своём деле. Человек, владеющий любой программой, но не понимающий, как работает любое визуальное искусство, не снимет ни «Смешариков», ни «Унесённого призраками». Но это не отменяет факта, что нейросети нужно изучать так же, как наши учителя изучали 2D программы для анимации/рисования. Это такой же этап развития технологий, как и зарождение кино или звука.
Тимофей Скисов, «Вчера мне было 9 лет»:
В составе команды студентов ВГИКа мне предоставилась возможность снять научно-популярный фильм о перспективах внедрения нейросетей в кинопроизводство. Может ли ИИ оптимизировать процесс? Потеснить или даже заменить автора?
Нейросети — это новый инструмент, требующий основательного изучения и развития для дальнейшего внедрения в кинопроизводство. Его возможности пока что не определены, но не определены в ограниченных рамках: сомневаюсь, что ИИ сможет заменить автора. Чтобы это произошло, он должен подняться до уровня сложной биохимической системы, способной на взаимозависимые отношения со средой и сложные, синестетические ощущения; имеющей свой личный чувственный опыт и свою личную потребность в творчестве (таковой системой является человек) — если бы ИИ это было доступно, то мы с бОльшими опасениями пересмотрели бы Кэмерона. В последний раз.
Далее я представлю краткую выжимку не столько даже выводов, к которым мы пришли в процессе монтажа фильма, сколько новых, менее очевидных вопросов.
Нейросети — инструмент. Но нужный ли? Конечно, начавшийся процесс неостановим, но потому-то и существуют те параноики, что остерегают от фанатичного движения вперёд к оптимизации и упрощению человеческого труда. Зачем нам проще? Для какой цели? Разве не таится часть восторга зрителя перед произведением искусства в том, с каким титаническим трудом создано оно человеческими руками?
Почему принято считать прогресс явлением исключительно положительным? Движение вперёд может идти и по параболе.
Это сложный вопрос, и сам я предвижу много контраргументов своим тезисам, но выскажу все-таки их. Я с детства жил в городе и зависим от удобств цивилизации, но в последнее время своего уже осознанного пути и размышлений я чувствую, что в этих удобствах я что-то теряю. Теряю радость и восторг самодостаточного бытия. Радость человека, вкушающего плод с дерева, которое он растил с самого семени. Сейчас так легко купить на «Озоне» холст, масляные краски «Мастер-класс» и стать перед мольбертом, весь из себя художник. Но с каким счастьем я бы написал портрет красками, перетертыми своими руками из мною собранных пигментов! Действительно ли мы хотим, чтобы даже в таком созидательном процессе человек занимался не творчеством, а выбором - был не творцом, а потребителем. Что же тогда художник может дать?
И так во многом. В анимации тоже, конечно. Мне возразят, что прогресс экономит нам время и силы (однако, оценив количество томов, написанных Толстым, или трудов, оставленных Леонардо да Винчи, даже страшно сопоставить их с тем, что могу успеть за свою жизнь я, житель 21 столетия) — пусть экономит. Мы приходим к какой-то новой ступени сознания: говорят, что теперь нам стоит учиться не столько самим дисциплинам вроде математики, истории и права, сколько классификации этих знаний и обращению с техникой, которая продуктивнее сделает все за нас. Остановить это мне не представляется возможным, но мне кажется непростительной безответственностью не оценить, что потеряем мы при этом переходе.
Так, можно проследить, что тема ИИ в кино выводит нас к другому кругу вопросов: о цели искусства, об отношениях автора и зрителя. «Доступность и понятность истории или попытка раскрыть сложные темы?»
Две диалектические противоположности: понятность и сложные темы (хотя какие ещё сложные темы? Мы же не философские трактаты пишем. Тут, скорее, абсолютная искренность) — решение этого противоречия не в золотой середине, но в диалектическом единстве, совпадении противоположностей в «общей точке».
